Феликс. Глава двадцать четвёртая.

Глава двадцать четвёртая

Феликс устроился на работу в приморский филиал международной ассоциации Всемирное Братство. Сначала за ним приезжал тонированный джип с губернаторскими номерами, а затем и вовсе юноша перестал появляться в квартире. Зато звонил каждые три часа, в общей сложности четыре-пять раз за день. Феликс подарил матери ноутбук со встроенным спутниковым подключением к интернету, и предложил ей на выбор меню нескольких ресторанов. Стоило Наташе кликнуть мышкой по любому понравившемуся блюду, как ей тотчас, по мере приготовления, его привозили. В меню не были указаны цены – как объяснил Феликс, эти сетевые рестораны работали исключительно на работников ассоциации и членов их семей.
– Что-то не замечала я подобных льгот за нашей краевой администрацией, – усомнилась Наташа. Много лет она занималась удалённым приработком – писала статьи для местных и центральных СМИ и сразу заподозрила неладное. Но сын объяснил, что состоит в организации, которая возвышается и над городом и над краем, и никому не подконтрольна, даже президенту. «Выше, чем ФСБ?» – удивилась Наташа. Феликс подтвердил и, сославшись на неотложные дела, прервал телефонный разговор.
Наташа вздохнула: вот так всегда, стоит ей чуть глубже копнуть в его жизнь, как он тотчас замолкает.
Теперь у неё не было необходимости ночи напролет просиживать за статьями и хвататься за любой подвернувшийся приработок. Феликс вручил ей международную пластиковую карту, которую можно было использовать в любом банкомате, и сказал покупать всё, что пожелается. «В пределах какой суммы?» – поинтересовалась Наташа. Сын ответил, что сумма не ограничена. «А если я захочу машину?»
– Ты желаешь машину? Тогда позволь мне оформить её. Через мою организацию это будет проще. А марку выбери на сайте компании. Какую ты хочешь? «Тойоту»? Или, быть может, немецкую?
– Ты шутишь?
– Нет, мама. Ещё я перешлю тебе каталоги модных домов, можешь выбирать себе одежду.
– Феликс, – перебила Наташа. – Откуда у тебя столько денег?
– Просто я ничем не ограничен. Привыкни к этой мысли, мама. Мне тоже поначалу это казалось невероятным, но всё подтвердилось: теперь мы с тобой можем позволить себе всё, что угодно.
– А если самолёт?
– Зачем он тебе? – посмеиваясь, спросил Феликс. – Будет и самолёт, только до такого уровня потребностей нужно ещё дорасти.
– Понимаю, – нахмурилась Наташа, – сначала новое корыто, потом изба, дворянство…
Продолжая смеяться, сын чмокнул её в щеку.
– Не сердись, это я твоя золотая рыбка – проси у меня всё, что захочешь.
– Я хочу, чтобы всё оставалось как раньше, до твоего четырнадцатилетия.
Он помрачнел.
– Понимаю, что это невозможно, – тут же спохватилась Наташа, – я очень ценю твою заботу, правда. Но мне так не хватает твоего присутствия. Однажды вот так же уехал и не вернулся обратно Ковровин. Ты единственный, кто мне нужен, сын.
Женщина еле сдержала слёзы. Феликс заверил, что никогда её не оставит.
– А в твоей организации знают, что ты… не человек?
Он отвёл взгляд в сторону.
– Мне уже пора, мам, я тебе позвоню.

***
В свой день рождения, Наташа не захотела воспользоваться услугами кондитеров из ресторана, а сама испекла для сына его любимый вегетарианский пирог.
Феликс настоял, чтобы мать ко дню рождения просмотрела каталоги ведущих европейских модельеров и выбрала для себя наряд.
– Если хочешь, я привезу дизайнера, чтобы помог тебе определиться с выбором.
Наташа отказалась, положившись на собственный вкус. Однако после просмотра, наверное, сотой коллекции, подумала, что поступила опрометчиво.
В конце концов, она вернулась к самому началу, к едва ли не первому приглянувшемуся ей чёрному платью от Шанель. Цену его Наташа не нашла, лишь описание: ручная работа, вышивка бисером и чёрным жемчугом, средний рукав, шелковая подкладка. Не мудрствуя лукаво, Наташа подобрала к платью серебристую сумочку на цепочке и туфли-лодочки, также расшитые бисером. От Ива Сен-Лорана.
В полдень к Наташе приехала моложавая парикмахерша, настоящая фройляйн из Бунд дойчер медель – загорелая белобрысая голубоглазка с вежливыми, но в то же время не терпящими пререкания манерами. При ней оказался большущий чемодан на колесиках, в котором содержалось всё необходимое, чтобы за три часа выкрасить в каштановый цвет и уложить Наташины волосы, сделать вечерний (на Наташин взгляд слишком вызывающий) макияж и рубиново-красный маникюр. По мнению парикмахерши он наиболее подходил к классическому наряду клиентки.
Фройляйн предложила помочь облечься в платье от Шанель, и Наташа обрадовалась, так как застёжка из крючочков располагалась на спине, и это помимо потайного замка-«молнии» на талии.
– Вам бы не помешало заказать портниху, чтобы подогнала платье точно по вашей фигуре, – застёгивая крючочки, посоветовала парикмахерша.
– Я не знаю, – смутилась женщина, – наверное, это будет дорого.
Фройляйн прыснула со смеху.
– Ну, если уж вы нашли пятьдесят тысяч на платье.
Наташа ахнула.
– Пятьдесят тысяч?
– Ну да, полста тысяч евро.
– Евро?!
– Это ведь Шанель? – подозрительно поинтересовалась фройляйн, Наташа в ответ лишь кивнула. – Я видела это платье на показе весенне-летней коллекции. Вот уж не думала, что удастся его пощупать.
Отпустив парикмахершу, Наташа позвонила Феликсу.
– Ты скоро, сынок?
– Уже подъезжаю.
Женщина выбежала на лоджию. В сером воздухе медленно кружились первые белые хлопья – это начинался обещанный синоптиками снегопад. Новый серебристый «Ленд Круизер» остановился у подъезда. Открылась задняя дверца, из салона вышел Феликс в чёрном пуховике до пят и с нахлобученным капюшоном. Наташа побежала к двери.
В руках сын держал объёмный пакет.
– Это подарок? – женщина улыбнулась.
– Ты восхитительно выглядишь, – снимая капюшон и поправляя неизменные солнцезащитные очки-хамелеоны, сказал Феликс.
– Ещё бы, в таком-то платье, – Наташа еле сдержалась, чтобы не упомянуть о цене.
– Ты достойна самого лучшего, – он вытащил из пакета тёмно-шоколадную соболью накидку.
– Это мой подарок? – ахнула Наташа.
– Просто пошёл снег, а я хочу пригласить тебя на ужин. Примерь.
– Феликс, у кого ты нахватался таких замашек? – с удовольствием подставляя под манто плечи, спросила женщина. – И разве ты не попробуешь свой любимый пирог? Я испекла.
– Мы возьмём его с собой.
Феликс оглядел Наташу со всех сторон.
– Ты у меня самая красивая, мам.

Едва они разместились на заднем сидении «Лэнд Круизера», как Феликс вынул из кармана пуховика глянцевую красную коробку, перевязанную золотой лентой.
– Что там? Какое-нибудь украшение? – Наташа хотела развязать ленту, но Феликс положил ладонь на её руки.
– Не сейчас. Когда прибудем на место. Иначе не получится сюрприза.
– Ты меня заинтриговал, – она чувствовала себя маленькой девочкой, которая с восторгом и нетерпением ожидает подарков от родителей. И когда это они с Феликсом успели поменяться местами? У него такой серьёзный и покровительственный вид, а она ведёт себя точно избалованный ребёнок.
Женщина отвернулась к окну, не в силах сдержать улыбку.

Джип свернул с трассы и стал подниматься по спиральной дороге в сопку, с южной стороны которой фасадом на залив притаился кирпичный трёхэтажный особняк, выполненный в духе средневековья. Замок этот располагался на выдолбленной в скале площадке, к нему вела добротная, мощёная из серого камня дорога. Машина въехала в раскрытые раздвижные ворота.
– Настоящий дом на скале, – обернувшись к сыну, засмеялась Наташа. – Так мы приехали к твоим друзьям? Для этого ты купил мне такое дорогущее платье? Чтобы не ударить в грязь лицом?
Феликс пренебрежительно хмыкнул.
– Неужели ты полагаешь, что для меня имеет значение чьё-то мнение? Ты моя мама, и это главное.
Наташа поразилась.
– Феликс, откуда в тебе столько высокомерия? Как будто ты говоришь с чужого голоса.
Машина затормозила возле самого крыльца, отделанного металлической оградой художественной ковки, и шофёр-азиат услужливо распахнул дверцу джипа со стороны Наташи, поддержал её руку, помогая выйти.
Он то и дело отвешивал ей с сыном небольшие поклоны, сложив узкие ладони «лодочкой». Наташа сочла нужным поблагодарить его за хорошее вождение. Тот поклонился ей ещё несколько раз с приветливой, точно приклеенной улыбкой.
– Не старайся – Акито не понимает по-русски, – сказал Феликс и обратился к шоферу по-японски. Акито буквально согнулся пополам, и что-то проговорил.
– Он говорит, что рад услужить тебе, мам. А теперь время открыть коробку.
– Но почему нас никто не встречает? – удивилась Наташа, в нетерпении освобождая подарок от золотой ленты и снимая с коробки крышку. Внутри на белом бархате лежала связка ключей на брелоке, похожем на мини-мобильник. Наташа взяла ключи в руки.
– Открывай, – Феликс мотнул головой на двери дома.
– Я? – изумилась Наташа. – Неужели… – у неё перехватило дыхание.
Феликс, посмеиваясь, под локоть подвел мать к дверям, и она без усилия отперла замок. Несмотря на то, что ключ был один, он открывал сразу несколько запоров по всей длине дверей.
– Потом ты научишься пользоваться сигнализацией, – сказал Феликс, когда они вошли сначала в маленький тамбур, затем в прихожую и после в просторный холл. – На дне коробки инструкция, а сейчас, позволь, я покажу тебе дом.
Не раздеваясь и не разуваясь, из холла они прошли в гостиную.
– Первый этаж поделён на две зоны, – объяснил Феликс. – Слева от входа гараж (там, к слову, стоит твоя машинка – потом посмотришь), а справа котельная. Сейчас из гостиной мы проходим в столовую, которая примыкает к кухне.
Кухонная зона оказалась выполнена в кремово-шоколадной цветовой гамме, а столовая, разделённая с кухней арочной перегородкой, – в золотисто-бежевой. Центр столовой занимал прямоугольный английский стол, способный вместить не менее дюжины гостей. На накрахмаленной нежного кораллового цвета скатерти стояли вычурные японские хризантемы в вазах, изнутри которых источал мягкое сияние невидимый источник. Другим освещением здесь были свечи в развешенных по стенам золочёных канделябрах.
Стол был сервирован бежевым тонким фарфором с золотистым орнаментом, а еда на всех блюдах скрывалась под прозрачными колпаками. Запотевшие горлышки шампанского в ведре выглядывали из-под кубиков льда.
– Какая красота, Феликс, – восхитилась Наташа. – И это всё для меня?
– Это всё твоё, мама, – мягко поправил он. – Пускай это будет маленькой платой за твои прошлые переживания. Идём, я покажу тебе второй этаж.
Они поднялись по винтовой из тёмного дерева лестнице и очутились в небольшом холле, на который выходили двери трёх спален, санузла и небольшого кабинета с эркером.
– Вот твоя спальная, мама, – Феликс толкнул дверь слева, и они вошли в просторную комнату, окнами и полукруглым балконом выходившую на залив. Наташа сразу отворила балконную дверь и ступила на тёплый из разноцветных камушков пол. Возле входа стояли низкие угги из овчины.
– Это для тебя садовник приобрёл, – указывая на импортные валенки хмыкнул Феликс. – Здесь будет твой маленький японский о-нива. Мам, ты пока осматривайся, а я подожду в столовой. Выше этажом – мансарда, там тренажёры и кое-какие мои вещи. Потом посмотришь. Я тебя жду, – с этими словами Феликс вышел из Наташиной спальной. В раскрытую дверь она видела, как он, усевшись на перила, лихо скатился вниз – мальчишка!
Наташа скинула меховую накидку прямо на шикарную, в полкомнаты, кровать. Вот это да! Рассудок отказывался верить, что эти хоромы – её собственность. Что там манто и платье от Шанель, и даже машина в гараже, про которую упомянул Феликс! В сравнении с этим особняком меркло всё.
Спустившись в холл, Наташа через гостиную прошла в столовую. Феликс из-за стола поднялся ей навстречу, поправляя на переносице очки, с которыми никогда не расставался. Очков этих у него было несколько фасонов, но, во-первых, все они необычайно шли к его бескровному и худому лицу, привнося в образ некую утончённость и даже аристократичность, а, во-вторых, и это, пожалуй, основное, полностью закрывали необычные с прозрачной хрустальной радужкой выпуклые глаза, в глубине которых прятались бесцветные зрачки.
На Феликсе были выбеленные свободные джинсы и светло-серый с длинными рукавами и обязательным капюшоном льняной джемпер. Сапоги Феликс сменил на мягкие кожаные мокасины. Он отодвинул для Наташи дубовый цвета слоновой кости стул с высокой спинкой и бледно-бежевым замшевым сиденьем.
– Присаживайся, мама. Я за тобой поухаживаю.
Горячие блюда под колпаками не остыли, да и лёд в ведре с шампанским растаял не полностью.
– Кто это всё приготовил?
– Прислуга. У тебя будет свой повар, экономка, дворецкий и две горничные. Я отпустил их сегодня, чтобы не мешали.
Наташа смотрела на то, как Феликс учтиво и в то же время изыскано-небрежно разливает по бокалам воду, сок и вино, накладывает ей кушанья – всего понемногу, на разные тарелочки, подсовывая подходящие вилки, – и не верила своим глазам – как будто не она его вырастила, а какая-нибудь принцесса крови.
– Где ты всему этому научился, сынок?
Феликс подал Наташе бокал с белым вином и поднял свой с любимым ананасовым соком.
– За тебя, мам. Чтобы дальнейшая твоя жизнь была лучше, чем предыдущая, – он сделал небольшой глоток. – И чтобы не было у тебя несбыточных желаний.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, – шепотом сказала Наташа и попробовала вино. Оно было бледного соломенного цвета с лёгким зеленоватым оттенком, с нотками персиков и цитрусовым послевкусием. Необыкновенно приятное вино, после которого сразу проснулся аппетит.
– В таком случае, мы быстро придем к согласию, – засмеялся Феликс и вернулся на свой стул. Но едва он пополнил свою тарелку, как на левом запястье его разноцветными искрами заблистал платиновый браслет.
– Я ненадолго отлучусь на верхний этаж – ты пока кушай.

Феликс. Глава двадцать четвёртая.Проза

Феликс. Глава двадцать четвёртая.

Феликс. Глава двадцать четвёртая.
Проза